Он говорил и явно разговор этот казался ему безопасным, отсюда и желание продлить его, и многословие.

Но не мешаю.

Омут, значит.

Чёртов.

- На самом деле он как бы вдоль берега и тянется. Вот чуть от стороны если и дальше, дальше… где шире, где уже. Такой вот карман. Тихо, Зоюшка, почти пришли. Сейчас поедем… тебе придется, наверное, в госпитале побыть пару дней. Ты ж не против?

- Толенька? – Мария Федоровна выбежала навстречу. – Боже, Толенька… что вы с ним сделали?!

Её голос сорвался на визг.

- Ничего, мама. Успокойся, пожалуйста… Зоя упала в воду.

Анатолий посмотрел на меня. И я кивнула. Пожалуй… пока вполне себе годная версия. А там разберемся, как именно она упала.

- Боже… - Мария Федоровна заломила руки. – Опять эта девчонка… одни проблемы от нее… куда только…

- Хватит, - Анатолий произнес это жёстко. – Прикажи подать машину. Мы пока переоденемся. Зима, поможете? Кстати, вам бы тоже… мама?

- Я не думаю… - Мария Федоровна поджала губы. – Что стоит куда-то ехать… она вполне себе здоровой выглядит. Зоя…

Зоя вздрогнула.

- Я думаю, - Анатолий выдержал матушкин взгляд. – Зоя наглоталась воды. Чуть не утонула.

- Не утонула же…

- Вот пусть целители и скажут, что с ней все хорошо. Зима, идемте… не уверен, что одежда Ангелины вам подойдет…

- Её не осталось.

- Почему? – Анатолий обернулся.

- А зачем? – Мария Федоровна изобразила недоумение. – Ангелина всё равно мертва. И к чему хранить её одежду. Я отдала её слугам. Спрошу, может, у горничных найдется что-то подходящее.

- Спроси. Будь добра. Идемте. Поможете Зое переодеться?

Помогу.

Хотя не для этого он меня в дом зовет. Все же прислуга здесь имеется. От нас на белом мраморе пола остается цепочка мокрых и грязных следов. И на лестнице тоже.

- Сможешь стоять на ногах? – на втором этаже, у дверей комнаты, Анатолий ставит Зою на ноги. – Хотя… нет, лучше так.

Дверь он открывает.

И входит.

Осматривается и вздыхает:

- Мама… с ней порой сложно, но… ты вроде хотела поехать учиться?

Кивок.

И взгляд растерянный.

- Скажешь потом, куда. Я оплачу.

Он осторожно опускает Зою на кровать.

- Минут десяти хватит?

- Хватит, - отвечаю я.

- Вам… поищу что-нибудь… могу предложить свое, если не побрезгуете… хотя…

- Несите.

Странный у нас разговор. И ощущения от него тоже странные. И странность эту мы чувствуем вдвоем, потому Зоя и провожает Анатолия удивленным взглядом.

А потом сгибается и её снова выворачивает, уже желчью и остатками желудочного сока.

- Так, - я осматриваюсь.

Комната невелика.

Узкое окошко. Стол. Стул. Кровать. Шкаф. Он почти пуст, а те платья, которые висят, одинаково скучны и невыразительны. Но… плевать на выразительность.

Белье тоже простое.

Я переодеваю Зою быстро.

- Ты можешь сказать, что произошло? – я пытаюсь поймать её взгляд, но он плывет. И кажется, девочке того и гляди станет хуже.

И потому…

Белье. Платье… не буду я его натягивать и возиться с пуговицами. Просто заворачиваю Зою в покрывало и выхожу, чтобы столкнуться с Анатолием.

- Я вам одежду… что?

- Ей становится хуже.

Возможно, не вся вода вышла из легких. Или начинается их отек. Или ещё что-то.

- Времени нет. Ехать надо.

- Вы… в мокром.

- Переживу.

Мокрая? Плевать. Сейчас тепло, да и вообще… Анатолий кивает.

- Я за рулем.

- Господи… - Мария Федоровна внизу и смотрит с упреком. – Ну надо ли устраивать представление из девичьей глупости… Зоя, прекрати притворяться…

- А ты прекрати нести чушь! – голос Анатолия срывается. – Хватит, мама! С меня точно хватит!

- Толенька…

- Вернусь. И поговорим.

Это обещание звучит почти угрозой. Но… плевать. Пусть хоть поубивают друг друга. Главное, девочку довезти. И машина у Каблукова неплохая. И с места он не трогает – рвет да так, что меня почти опрокидывает на заднее сиденье. Но Зою я удерживаю.

И мы летим.

Главное – успеть…

Глава 34 Чешуя на ладонях

Глава 34 Чешуя на ладонях

«В народе бытует мнение, что змеи суть воплощение Врага рода человеческого, и суть их жизни состоит в причинении человеку всяческого вреда. И потому истребление змей есть дело богоугодное. Данное суеверие весьма опасно. В природе змеи не нападают на людей сами, ибо человек слишком велик для них. В то же время они изводят в больших количествах мышей и многих иных вредителей, которые…»

Книга о змеях

Ниночка дышала.

Слабо.

- Боже мой, Боже… - Софья Васильевна мяла в руках платочек. – Бедная моя девочка… бедные мои девочки…

Её лицо было бледно, едва ли не бледней Ниночкиного.

- Жить будет, - Захар смахнул пот со лба.

Руки у него подрагивали.

И выглядел он мало лучше Ниночки.

- Она… она поправится? – уточнила Софья Васильевна.

- Поправится. Со временем… должна бы. Могу я с вами… - Захар посмотрел на Бекшеева.

- Сам хотел побеседовать. Софья Васильевна, вы побудете здесь?

Побудет.

Если Бекшеев что-то понимал, то Софья Васильевна в ближайшее время из палаты не выйдет. И от кровати не отойдет ни на шаг.

Надо бы как-то Каблуковым позвонить, Зима волноваться будет…

- Что с ней? – спросил Бекшеев, прикрыв за собой дверь. – Её отравили, верно?

- Верно, - Захар вытащил из кармана портсигар, покрутил и обратно сунул. – Может, на улицу?

- А…

- Здесь травить некому. После пожара все разбежались. Слух пошел, что из столицы некромант приедет и всех проклянет… если он в ближайшее время не уберется, то госпиталь можно закрывать.

- Уберется, - пообещал Бекшеев.

На улице с одной стороны жарило солнце, с другой тянуло ветром, причем ветер как раз был холодным, пронизывающим до костей.

Захар вытащил портсигар.

И сигаретой затянуться успел, и даже рот открыл, собираясь сказать что-то наверняка важное и по делу, когда раздался рокот мотора. А в следующее мгновенье и машина показалась.

- Случилось что-то, - Захар бросил сигарету на землю и раздавил. – Всегда так… если дерьмо, то в двойном размере. Извините… надо бы Милочку найти, а то я выложился прилично.

Визг тормозов ударил по нервам. Машину повело, опасно накренило, но она устояла. А потом распахнулась дверь.

Твою ж мать.

И вправду, если дерьмо, то дважды.

Зато звонить нужды нет.

- А я говорил, - произнес Захар с прежней меланхоличностью в голосе. – Закон парных случаев. Любой медик знает… идемте. Помощь нужна будет. Вы хоть и не целитель, но поддержать сумеете… что с ней?

- Утонула, - Анатолий Каблуков был совершенно не похож на себя прежнего. – Она… утонула… она дышала ещё! А потом опять… спасите её. Пожалуйста…

Спасли.

И Бекшеев окончательно уверился в том, что целительство – это не для него. Честно говоря, он мало, что понимал. Его задача была – находиться рядом и силой делиться, которую сперва Захар тянул понемногу, а потом вдруг что-то произошло, что-то нехорошее, если Захар выругался и так, от души, и силу потянул всю, какая была.

В какой-то момент появилась Людочка.

И встала по другую сторону кушетки.

Потом… потом они открывали девочке рот. Переворачивали. Давили на грудь. Вливали силу. И снова переворачивали. На живот. Вдоль кушетки, поперек… тело потряхивало. Её вырвало и, кажется, не единожды. И сердце обрывалось. А потом снова запускалось.

Кажется, дважды.

Или трижды.

Или просто Бекшеев сбился со счета. А может, вообще ему это все примерещилось. Просто в какой-то момент он осознал себя стоящим, прислонившимся к стене. И стоял он с закрытыми глазами, а рядом, взяв его за руку, точно так же стояла Зима.

- Вот, - это стояние, длившееся вечность, прервал Каблуков, вложив в свободную руку кружку. Как, вложив, прижал, заставил взять и сам же поднял, помогая донести до губ. – Сказали, чтоб вы выпили. Вам надо. И до дна.